Империя духа или как подготовить революцию. Часть II

США и их лимиты траянского периода

Происходящие процессы с США напоминают Римскую Империю периода правление Траяна, когда Рим внешне еще выглядел сильно, но процесс разложения уже начался. Перенапрягшись, Рим закончил серьезную внешнюю экспансию и Империя перешла к оборонительной тактике. Стали строить валы (limes - лат, limites – анг.) против варваров, что зафиксировало веху истории Римской Империи. Вот нечто подобное происходит сейчас в США – фиксируются попытки возведения «лимитов».

Недавно в журнале «Democracy. Journal of ideas», появилась интересная статья Автономное управление (The Autonomy Rule), где ее авторы Чарльз Капчен (Charles Kupchan) и Адам Маунт (Adam Mount) излагают новую программу «взращивания новых участников мирового процесса, делегирование ответственности за международные отношения региональным игрокам, а также перевод мировой экономики на более стабильный фундамент даёт США необходимую передышку, чтобы сосредоточиться на восстановлении фундамента национального процветания». Авторы делегируют «американскую ответственность» отдельным странам. К процессу определения «добропорядочности» и «ответственности» милостиво предлагается подключить Германию, Японию, Бразилию, Индию, Индонезию, Египет, Нигерию, Южную Африку и некоторые другие страны (ядерной России и ее союзников там нет, как нет и упоминания о Китае). Таким образом, потенциальную борьбу с геополитическими конкурентами США предполагает переложить на плечи тех, кто является (или кого пытаются назначить) их сателлитами. При этом авторы рассуждают о суверенитете стран, «защищая» его следующим образом: «Суверенитет должен остаться. Это та награда (браво!-m09), которую будут получать ответственные и добропорядочные страны за хорошее поведение». Остальные страны попадают под определение даже не «изгоев», а «государств-хищников» (а хищников, как известно не просто «изгоняют», их уничтожают). Уничтожать, как видно, предполагается руками вышеперечисленных «счастливчиков»…

Из истории мы помним, что слабеющий Рим начал пользоваться руками варваров, расселяя их по своим окраинам для защиты империи от еще более диких варваров. За это «свои варвары» и их вожди получали от Рима товары, римскую продукцию. Но когда Рим стал слабеть и не мог уже платить, варварским королям ничего не оставалось, как захватить Рим и самим сесть в метрополии. Эта ситуация вполне может возникнуть и с США, поскольку необходимо учитывать, что западное население не только стареет, но и давно отказывается воевать в некомфортных условиях, а «буферные» государства если и будут выполнять функцию защиты, то рано или поздно потребуют значительно более высокий уровень protection rent – ренты за безопасность. Но способна ли будет дряхлеющая империя обеспечить уровень запросов «своих варваров» (если они и захотят таковыми стать), остается под большим сомнением (особенно с учетом количества и стоимостью локальных конфликтов современного мира). Под вопросом остается и уровень самостоятельности современных политиков, в том числе и в самих США. А еще мы помним, что с падением Рима прошла череда войн по разделу территорий метрополии. И сложно определить все последствия для современного мира, но нужно понимать, что это произойдет.

России нужна система осмысления

В конце 90-х Россия утратила свое интеллектуальное превосходство и проиграла, став «недоимперией», с потерянными территориями, морскими портами, транзитными маршрутами, важными геополитическими точками. При этом нынешняя ситуация во многом напоминает 1920-е — 30-е годы (когда от разоренной страны были оторваны значительные ее части, а в мире бушевал кризис). Одновременно надо понимать, что в существующей системе России не удастся качественно улучшить своё положение, поскольку для неё в этой системе нет долгосрочно-безопасных ниш. И потому расшатывание этой системы можно только приветствовать — оно расширяет поле для нашего маневра, но игра на этом поле предполагает наличие интеллектуально-стратегического превосходства.

Разумеется, это превосходство — условие не достаточное, таковым является политическая воля. Однако интеллектуальное превосходство — совершенно необходимое условие, чтобы не только выигрывать на мировой арене, но просто попасть на неё в качестве игрока. И естественно, помимо нового знания о мире, знания, практическая цель которого — победа в Большой Мировой Игре, нам нужно абсолютно точное, честное и беспощадное знание о самих себе. Знания, в котором не будет, с одной стороны, самоунижения конца 1980-х — 1990-х, с другой, — сюсюканья и соплей о «загадочной русской душе», - это только демобилизует, нам же нужно мобилизующее знание, знание-штык. Его создание — залог русского успеха в XXI веке.

Для того чтобы побеждать в 21 веке необходимо создавать совершенно новую систему рационального знания о мире. Как необходим и новый идеалистический проект.

Цивилизационный выбор России

C момента интенсивного включения России в мировую систему у страны было два варианта существования в мировой системе.

Первый вариант – с условным названием «Россия - часть мировой системы». Финансово зависимая часть, сырьевой придаток, не обеспечивающий себе «интеллектуального превосходства». При этом России отводится роль посредника между современной западной цивилизацией и местными народами. То есть русские становятся такими лакеями западноевропейской культуры, которые призваны вестернизироваться извне, экзогенным образом и нести эту тоталитарную «модернизацию» еще «более отсталым» народам, которые живут внутри России. При этом господствующие группы вместе с государством нещадно эксплуатируют население, отчуждая не только прибавочный продукт, но и значительную часть необходимого. Результат - процессы распада обгоняют процессы социальной организации. В этой модели Россия финиширует как страна, зависимая от Запада не только в финансовой области (в значительной степени и в политической), финально утрачивая суверенитет и территории.

В качестве иллюстрации. Не так давно один татарский политик сказал: «Раньше мы приезжали в Москву из Казани для того, чтобы впитать в себя самобытную русскую культуру – Пушкина, Достоевского, Чехова. Русский язык был для нас действительно инструментом знакомства с этой гигантской, самобытной, прекрасной культурой. И мы чувствовали себя на своем месте. А сейчас мы приезжаем в Москву, чтобы на русском языке прочитать учебник по маркетингу, по какому-то техническому анализу. Но для этого русский язык уже и не нужен. Мы можем просто взять английский текст и перевести его на татарский, этого будет достаточно, чтобы постичь азы западноевропейской цивилизации. Зачем вы-то нам нужны? Мы сами спокойно поедем в Англию, во Францию, в Сорбонну. Мы, татары, вас не глупее в этом отношении. Другое дело - та самобытная цивилизационная культура, которую вы создали и сейчас сами утратили, вот этого у нас не было. И мы готовы были жить в пространстве под сенью вашей идентичной самобытности и находить свое место. Но если вы просто передатчики западной модернизации, то мы и без вас обойдемся».

Не понятно, на что рассчитывает федеральная «элита», в чем ее привлекательность? В переводных учебниках монетаристско -либерального ВШЭ? В «щедрых трансфертах» от продажи сырья? В концепции выкупа годового объема добычи? Совместные капиталы? Геополитические союзы невозможно строить только на принципах денежных отношений. Союзничество должно сплачивать общие интересы и родственность душ, одни порывы. Защищать свои интересы нельзя только на понятиях защиты капиталов, лозунг «За бабло!» не поднимет массы. Купить всех нельзя. Кроме того, всегда найдется тот, кто готов будет стараться перекупить однажды совращенных. При этом невозможно привлечь к себе союзников, лишь транслируя чужие идеи. Ну а свою привлекательность для народов живущих и в составе России, и по ее соседству можно сохранить, только перестав быть полусломанным рупором чужой цивилизации, привлекательным можно быть только благодаря самобытности культуры, а для этого необходим самостоятельный цивилизационный выбор. Отсюда логично вытекает…

Вторая модель – «Россия - альтернативная система». В основе этой модели лежит уже не сырьевая ориентация, а инновационное развитие и альтернативный цивилизационный выбор, который будет невозможен без создания идеалистического проекта. При этом никто не говорит об изоляции от мировой системы. Если Россия – цивилизация, то все вопросы воспринимаются иначе. Во-первых, мы можем оставаться привлекательными для других народов, не навязывая им необходимость такой одномерной принадлежности к одной и той же модели. Во-вторых, мы можем сохранить их самобытность, быть ее гарантом. Русские могут быть гарантом самобытности и укрепления этой культурной идентичности, развития их изнутри по своей собственной логике. Хотят - модернизируются, не хотят - не модернизируются. И мы точно так же. Можем что-то заимствовать у Запада, а можем не заимствовать. Иными словами, русская идентичность – это идентичность цивилизационная.

Единое стратегическое пространство, интеграция наверху и этнокультурное разнообразие внизу – вот схема нашего государства. Отсюда «универсальность» русской культуры, «всечеловечность» русского психологического типа. Русская идея изначально была сверхэтничной и интегральной, основанной на единстве типа, а не крови. При этом Россия никогда не искала решений только своих собственных проблем, она всегда искала ответы на универсальные вопросы бытия, она всегда искала не то, что ей хорошо, а то, что может объединить всех. Вот суть русской идеи. Если Запад предпочитал скупать местные элиты, то Россия предпочитала долгий путь «экстернационализма», надежно вовлекала местных лидеров в общегосударственный административный слой, налаживало промышленную и социальную инфраструктуру, накормила и напоила людей… Русские вложились в модернизацию хозяйства аграрных провинций и заплатили за это огромную цену. Между тем, духовный потенциал и историческая идентичность русского народа способны при определенных обстоятельствах породить такие мобилизационные энергии, которые могут существенно повлиять на хозяйственные процессы – если русские снова почувствуют перед собой «великую цель».

Кстати, еще в 1920 году Пётр Савицкий в своей рецензии на книгу Н. Трубецкого «Европа и человечество» заметил, что только русские способны обобщить архаический потенциал традиционных обществ Азии в активную контридеологию, в альтернативную парадигму, признавая тем самым за русскими возможность активного противостояния модернизации как вестернизации, то есть к такой модернизации, которая была бы направлена на противостояние парадигме Запада, его «телосу». Исторической иллюстрацией этого явления служит весь период советской истории. Речь идёт о том, что у России был (и отчасти есть) вектор к рационализации программы «антимодерна» - «иного модерна».

Национальная идеология возникает там где есть ощущение всемирного действа, которое решается нацией. В России было три момента, когда подобное ощущение было. Во-первых, время Ивана Грозного, когда Москва помыслила себя впервые главной экзистенциальной силой в истории и едва ли не на пустом базисе возникла ныне забытая грандиозная империя. Эта идея подпитывала затем царскую Россию всю её историю. Во-вторых, в конце XIX в. когда в живописи, музыке, литературе, архитектуре и т.д. появились национальные мотивы, по сути тогда и была создана русская культура. В-третьих, во время Великой Отечественной и сталинской «борьбы с низкопоклонством», когда русские вновь почувствовали себя первыми в этом мире, произошло создание собственной, автономной от Запада науки (единственный пример в истории), а также в нашей стране появилось ядерное оружие, космос, стали развиваться Арктика и Сибирь, целина и энергетическая система, СССР назвали сверхдержавой, мы имели лучшие на тот период в мире медицину, спорт, Армию, Флот и все остальное. Поэтому реальное восстановление страны может строиться только на создании нового русского человека - убежденного в своей правоте и превосходстве.

Но когда Россия представляет собой общество с верхушкой, исповедующей буржуазные ценности, всеми способами стремящейся интегрироваться в западную жизнь, основные СМИ ангажированы либеральной схемой, либо связью с «элитой», остается слабая надежда, что в российской «элите» (по крайней мере в ее части - во всяком случае у тех, кто зовется «лидером») сработает инстинкт самосохранения, здоровый государственный инстинкт и понимание мобилизующей силы «сверхзадачи» для русского человека.

Достаточно сложно прорвать эту плотину. В любом случае, нашей моделью выхода будет то, что философ Александр Секацкий назвал «политической самодеятельностью», которая будет озвучивать этот альтернативный выбор. Первичный толчок процессу должно дать социальное творчество интеллектуалов, которых в России много. Можно рассчитывать на надклассовую и надэтническую общность, культурно-исторический тип, всегда служивший ядром консолидации в момент больших кризисов. Он стал складываться задолго до 1917 года, но оформился уже после него. Он – молчаливое большинство, хотя и пережившее культурную травму. В нынешнем рассыпанном обществе именно эти люди являются общностью, которая обладает способностью к организации, большим трудовым и творческим усилиям. Именно они могут быть собраны на обновленной матрице, ибо сохранилось культурное ядро этой общности, несущее ценности и смыслы российской цивилизации, ценности труда, творчества и солидарности. До так называемой русской идеи, интегрирующей пространство вокруг себя, возможно додуматься только в России, и это свойственно почти каждому думающему человеку, имеющему здесь общий духовный пароль.

Формулы Империи

Формула, разработанная в 1833 году графом Ушаковым - «Самодержавие, православие, народность» - универсальна. При этом сам Ушаков писал: «Посреди быстрого падения религиозных и гражданских учреждений в Европе, при повсеместном распространении разрушительных понятий, в виду печальных явлений, окружавших нас со всех сторон, надлежало укрепить Отечество на твёрдых основаниях, на коих зиждется благоденствие, сила и жизнь народная; найти начала, составляющие отличительный характер России и ей исключительно принадлежащие; собрать в одно целое священные останки её народности и на них укрепить якорь нашего спасения». Что же, эти слова актуальны и сегодня…

Фактически был сформулирован идеальный принцип, на котором способно держаться благоденствие России как государства и цивилизации. В этом качестве уваровский закон содержит в себе все возможные вариации национальной идеи. И религиозный мотив, и имперскую идеологию, и российский национализм, составляющие в совокупности идеологию национальной политической мысли. Сегодняшний вариант должен звучать как - «церковь, государство, гражданское общество», где понятие «церковь» в современных условиях многонационального и многоконфессионного пространства необходимо рассматривать шире, прежде всего, потому, что в РФ население исповедует не только одно православие, но и другие религии, а сама страна находится на двух континентах и способна стать их интегрирующим геополитическим центром. Православная Церковь уже вырaбoтала оснoвы учeния о достоинстве, свободе и правах человека, как и активизировала свою миссионерскую деятельность. Как и живой “шuитскo- суннuтский” (не ваххабитский) ислам, где на первом месте стоит мистика личного или коллективного преображающего опыта, сердечного знания, сложного путu к цeнтру вeщей. Это безусловно есть в бyддuзме и иудаизме. Говоря об основных конфессиях, нужно понимать, что полирелигиозность при формулировании идеологии даст возможность не впадать в крайности - поскольку в стране множество «невоцерковленных граждан», но и атеистов - наше «гражданское общество» многолико.

Поэтому формула триады должна включать в себя национальную взаимную лояльность, веротерпимость, и главное, сверхзадачу, способную примерить эти противоречия, гармонизировать их. «Духовность, империя, гражданское общество». Вокруг России, на осколках Советской Империи появилось ее 14 государств. Реинтеграционные процессы с частью из них стартовали. Переход от нынешних государств, как промежуточной стадии к полноценному геополитическому образованию, где были бы восстановлены пропорции, необходимые для реального геополитического суверенитета, должен обрести новое идеологическое обеспечение. Мы ждем, что к нам присоединяться не только и мусульманские республики, и буддисты - люди с разным вероисповеданием, но единым духом. Учитывать интересы каждого - это, несомненно, даст больше легитимности идеологическому повороту, привлечет больше сторонников, в т.ч. и за рубежом, и не в рамках бывшего СССР, не только в Средней Азии и на Дальнем Востоке. Потенциально к ней готовы и стpaны Латинской Амeрuкu, виден возрастающий инmерeс в Еврonе. Этот союз возьмет в руки Единое Знамя Духовности, создав Империю Духовности.

Духовность – позитивное универсальное понятие, свойственное каждой религии и традициям, является одновременно универсальной и сугубо личным понятием, философией. Духовность готова к диалогу культур, открыта к новым тенденциям, идущих с Востока и Запада, но при сохранении нашей идентичности. Оставляя свободу выбора религии, традиций, мы отказываемся от универсальности ортодоксальных политэкономических догм, от тотальной глобализации, но не отказываясь от Духовности. Это не совпадает ни с советской, ни с царской, ни с демократической моделью, это новое, чего еще не было, но оно возьмет в себя все лучшее из существующих моделей. «Свобода для», личная свобода и свобода служения, высокое моральное содержание, не отрицание религий, не отрицание рынка – вот неотъемлемые сослагательные духовности.

Очевидно, что государство, общество, его элиту, которые возьмутся за продвижение этой новой идеологии, ждет успех не только в рамках одного региона. Особенно в сегодняшних условиях, когда рушатся «ценности либерализма», претендовавшие на тоталитарное доминирование. Люди ищут точки опоры для своих мировозрений и духовных исканий…

Кстати, Запад боятся именно идеократического поворота России...

Формула Империи США это Manifest Destiny («явное предназначение»), которая состоит в «явном предназначении в несении универсальных ценностях свободы и прогресса диким народам». У нас свое «явное предназначение», но мы никогда не добавим к нему «отличным от нас народам», а к словам «свобода и прогресс» мы добавим главное слово – Духовность. Наше явное предназначение - «нести универсальные ценности свободы, прогресса и духовности в союз со всеми, кто разделяет эти убеждения». Армии не победить идею, если пришло ее время. Тем более, что духовный потенциал и историческая идентичность русского народа способны при определенных обстоятельствах породить такие мобилизационные энергии, которые могут существенно повлиять на хозяйственные процессы – если русские снова почувствуют перед собой «великую цель».